Ренессанс

Песнь тридцать первая

1 Язык, который так меня ужалил,

Что даже изменился цвет лица,

Мне сам же и лекарством язву залил;

4 Копье Ахилла и его отца

Бывало так же, слышал я, причиной

Начальных мук и доброго конца.

7 Спиной к больному рву, мы шли равниной,

Которую он поясом облег,

И слова не промолвил ни единый.

10 Ни ночь была, ни день, и я не мог

Проникнуть взором в дали окоема,

Но вскоре я услышал зычный рог,

13 Который громче был любого грома,

И я глаза навел на этот рев,

Как будто зренье было им влекомо.

16 В плачевной сече, где святых бойцов

Великий Карл утратил в оны лета,

Не так ужасен был Орландов зов.

19 И вот возник из сумрачного света

Каких-то башен вознесенный строй;

И я «Учитель, что за город это?»

22 "Ты мечешь взгляд, – сказал вожатый мой, -

Сквозь этот сумрак слишком издалека,

А это может обмануть порой.

25 Ты убедишься, приближая око,

Как, издали судя, ты был неправ;

Так подбодрись же и шагай широко".

28 И, ласково меня за руку взяв:

"Чтобы тебе их облик не был страшен,

Узнай сейчас, еще не увидав,

31 Что это – строй гигантов, а не башен;

Они стоят в колодце, вкруг жерла,

И низ их, от пупа, оградой скрашен".

34 Как, если тает облачная мгла,

Взгляд начинает различать немного

Все то, что муть туманная крала,

37 Так, с каждым шагом, ведшим нас полого

Сквозь этот плотный воздух под уклон,

Обман мой таял, и росла тревога:

40 Как башнями по кругу обнесен

Монтереджоне на своей вершине,

Так здесь, венчая круговой заслон,

43 Маячили, подобные твердыне,

Ужасные гиганты, те, кого

Дий, в небе грохоча, страшит поныне.

46 Уже я различал у одного

Лицо и грудь, живот до бедер тучных

И руки книзу вдоль боков его.

49 Спасла Природа многих злополучных,

Подобные пресекши племена,

Чтоб Марс не мог иметь таких подручных;

52 И если нераскаянна она

В слонах или китах, тут есть раскрытый

Для взора смысл, и мера здесь видна;

55 Затем что там, где властен разум, слитый

Со злобной волей и громадой сил,

Там для людей нет никакой защиты.

38 Лицом он так широк и длинен был,

Как шишка в Риме близ Петрова храма;

И весь костяк размером подходил;

61 От кромки – ноги прикрывала яма -

До лба не дотянулись бы вовек

Три фриза, стоя друг на друге прямо;

64 От места, где обычно человек

Скрепляет плащ, до бедер – тридцать клалось

Больших пядей. "Rafel mai amech

67 Izabi almi", – яростно раздалось

Из диких уст, которым искони

Нежнее петь псалмы не полагалось.

70 И вождь ему: "Ты лучше в рог звени,

Безумный дух! В него – избыток злобы

И всякой страсти из себя гони!

73 О смутный дух, ощупай шею, чтобы

Найти ремень; тогда бы ты постиг,

Что рог подвешен у твоей утробы".

76 И мне: "Он сам явил свой истый лик;

То царь Немврод, чей замысел ужасный

Виной, что в мире не один язык.

79 Довольно с нас; беседы с ним напрасны:

Как он ничьих не понял бы речей,

Так никому слова его не ясны".

82 Мы продолжали путь, свернув левей,

И, отойдя на выстрел самострела,

Нашли другого, больше и дичей.

85 Чья сила великана одолела,

Не знаю; сзади – правая рука,

А левая вдоль переда висела

88 Прикрученной, и, оплетя бока,

Цепь завивалась, по открытой части,

От шеи вниз, до пятого витка.

91 "Гордец, насильем домогаясь власти,

С верховным Дием в бой вступил, и вот, -

Сказал мой вождь, – возмездье буйной страсти.

94 То Эфиальт; он был их верховод,

Когда богов гиганты устрашали;

Теперь он рук вовек не шевельнет".

97 И я сказал учителю: "Нельзя ли,

Чтобы, каков безмерный Бриарей,

Мои глаза на опыте узнали?"

100 И он ответил: "Здесь вблизи Антей;

Он говорит, он в пропасти порока

Опустит нас, свободный от цепей.

103 А тот, тобою названный, – далеко;

Как этот – скован, и такой, как он;

Лицо лишь разве более жестоко".

106 Так мощно башня искони времен

Не содрогалась от землетрясенья,

Как Эфиальт сотрясся, разъярен.

109 Я ждал, в испуге, смертного мгновенья,

И впрямь меня убил бы страх один,

Когда бы я не видел эти звенья.

112 Мы вновь пошли, и новый исполин,

Антей, возник из темной котловины,

От чресл до шеи ростом в пять аршин.

115 "О ты, что в дебрях роковой долины, -

Где Сципион был вознесен судьбой,

Рассеяв Ганнибаловы дружины, -

118 Не счел бы львов, растерзанных тобой,

Ты, о котором говорят: таков он,

Что, если б он вел братьев в горний бой,

121 Сынам Земли венец был уготован,

Спусти нас – и не хмурь надменный взгляд -

В глубины, где Коцит морозом скован.

124 Тифей и Титий далеко стоят;

Мой спутник дар тебе вручит бесценный;

Не корчи рот, нагнись; он будет рад

127 Тебя опять прославить во вселенной;

Он жив и долгий век себе сулит,

Когда не будет призван в свет блаженный".

130 Так молвил вождь; и вот гигант спешит

Принять его в простертые ладони,

Которых крепость испытал Алкид.

133 Вергилий, ощутив себя в их лоне,

Сказал: «Стань тут», – и, чтоб мой страх исчез,

Обвил меня рукой, надежней брони.

136 Как Гаризенда, если стать под свес,

Вершину словно клонит понемногу

Навстречу туче в высоте небес,

139 Так надо мной, взиравшим сквозь тревогу,

Навис Антей, и в этот миг я знал,

Что сам не эту выбрал бы дорогу.

142 Но он легко нас опустил в провал,

Где поглощен Иуда тьмой предельной

И Люцифер. И, разогнувшись, встал,

145 Взнесясь подобно мачте корабельной.

1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21 - 22 - 23 - 24 - 25 - 26 - 27 - 28 - 29 - 30 - 31 - 32 - 33 - 34