Ренессанс

Песнь двадцать шестая

Круг седьмой (продолжение)

1

Пока мы шли, друг другу вслед, по краю
И добрый вождь твердил не раз еще:
«Будь осторожен, я предупреждаю!» —

4

Мне солнце било в правое плечо
И целый запад в белый превращало
Из синего, сияя горячо;

7

И где ложилась тень моя, там ало
Казалось пламя; и толпа была,
В нем проходя, удивлена немало.

10

Речь между ними обо мне зашла,
И тень, я слышал, тени говорила:
«Не таковы бесплотные тела».

13

Иные подались, сколь можно было,
Ко мне, стараясь, как являл их вид,
Ступать не там, где их бы не палило.

16

«О ты, кому почтительность * велит,
Должно быть, сдерживать поспешность шага,
Ответь тому, кто жаждет и горит! *

19

Не только мне ответ твой будет благо:
Он этим всем нужнее, чем нужна
Индийцу или эфиопу влага.

22

Скажи нам, почему ты — как стена
Для солнца, словно ты еще не встретил
Сетей кончины». Так из душ одна *

25

Мне говорила; я бы ей ответил
Без промедленья, но как раз тогда
Мой взгляд иное зрелище приметил.

28

Навстречу этой новая чреда
Шла по пути, объятому пыланьем,
И я помедлил, чтоб взглянуть туда.

31

Вдруг вижу — тени, здесь и там, лобзаньем
Спешат друг к другу на ходу прильнуть
И кратким утешаются свиданьем.

34

Так муравьи, столкнувшись где-нибудь,
Потрутся рыльцами, чтобы дознаться,
Быть может, про добычу и про путь.

37

Но только миг объятья дружбы длятся,
И с первым шагом на пути своем
Одни других перекричать стремятся, —

40

Те, новые: «Гоморра и Содом!», *
А эти: «В телку лезет Пасифая * ,
Желая похоть утолить с бычком!»

43

Как если б журавлей летела стая —
Одна к пескам, другая на Рифей, *
Та — стужи, эта — солнца избегая,

46

Так расстаются две чреды теней,
Чтоб снова петь в слезах обычным ладом
И восклицать про то, что им сродней.

49

И двинулись опять со мною рядом
Те, что меня просили дать ответ,
Готовность слушать выражая взглядом.

52

Я, видя вновь, что им покоя нет,
Сказал: «О души, к свету мирной славы
Обретшие ведущий верно след,

55

Мой прах, незрелый или величавый,
Не там остался: здесь я во плоти,
Со мной и кровь ее, и все суставы.

58

Я вверх иду, чтоб зренье обрести:
Там есть жена, * чья милость мне дарует
Сквозь ваши страны смертное нести.

61

Но, — и скорее да восторжествует
Желанье ваше, чтоб вас принял храм
Той высшей тверди, где любовь ликует, —

64

Скажите мне, а я письму предам,
Кто вы и эти люди кто такие,
Которые от вас уходят там».

67

Так смотрит, губы растворив, немые
От изумленья, дикий житель гор,
Когда он в город попадет впервые,

70

Как эти на меня стремили взор.
Едва с них спало бремя удивленья, —
Высокий дух дает ему отпор, —

73

«Блажен, кто, наши посетив селенья, —
Вновь начал тот, кто прежде говорил, —
Для лучшей смерти черплет наставленья!

76

Народ, идущий с нами врозь, грешил
Тем самым, чем когда-то Цезарь клики
«Царица» в день триумфа заслужил. *

79

Поэтому «Содом» гласят их крики,
Как ты слыхал, и совесть их язвит,
И в помощь пламени их стыд великий.

82

Наш грех, напротив, был гермафродит;
Но мы забыли о людском законе,
Спеша насытить страсть, как скот спешит,

85

И потому, сходясь на этом склоне,
Себе в позор, мы поминаем ту,
Что скотенела, лежа в скотском лоне. *

88

Ты нашей казни видишь правоту;
Назвать всех порознь мы бы не успели,
Да я на память и не перечту.

91

Что до меня, я — Гвидо Гвиницелли; *
Уже свой грех я начал искупать,
Как те, что рано сердцем восскорбели».

94

Как сыновья, увидевшие мать
Во времена Ликурговой печали,
Таков был я, — не смея показать, —

97

При имени того, кого считали
Отцом и я, и лучшие меня,
Когда любовь так сладко воспевали. *

100

И глух, и нем, и мысль в тиши храня,
Я долго шел, в лицо его взирая,
Но подступить не мог из-за огня.

103

Насытя взгляд, я молвил, что любая
Пред ним заслуга мне милей всего,
Словами клятвы в этом заверяя.

106

И он мне: «От признанья твоего *
Я сохранил столь светлый след, что Лета
Бессильна смыть иль омрачить его.

109

Но если прямодушна клятва эта, *
Скажи мне: чем я для тебя так мил,
Что речь твоя и взор полны привета?»

112

«Стихами вашими, — ответ мой был. —
Пока продлится то, что ныне ново, *
Нетленна будет прелесть их чернил».

115

«Брат, — молвил он, — вот тот * (и на другого
Он пальцем указал среди огней)
Получше был ковач родного слова.

118

В стихах любви и в сказах * он сильней
Всех прочих; для одних глупцов погудка,
Что Лимузинец * перед ним славней.

121

У них к молве, не к правде ухо чутко,
И мненьем прочих каждый убежден,
Не слушая искусства и рассудка.

124

«Таков для многих старых был Гвиттон * ,
Из уст в уста единственно прославлен,
Покуда не был многими сражен.

127

Но раз тебе простор столь дивный явлен,
Что ты волен к обители взойти,
К той, где Христос игуменом поставлен,

130

Там за меня из «Отче наш» прочти
Все то, что нужно здешнему народу,
Который в грех уже нельзя ввести».

133

Затем, — быть может, чтобы дать свободу
Другим идущим, — он исчез в огне,
Подобно рыбе, уходящей в воду.

136

Я подошел к указанному мне,
Сказав, что вряд ли я чье имя в мире
Так приютил бы в тайной глубине.

139

Он начал так, шагая в знойном вире:
«Tan m'abellis vostre cortes deman,
Qu'ieu no me puesc ni voill a vos cobrire.

142

Ieu sui Arnaut, que plor e vau cantan;
Consiros vei la passada folor,
E vei jausen lo joi qu'esper, denan.

145

Ara vos prec, per aquella valor
Que vos guida al som de l'escalina,
Sovenha vos a temps de ma dolor!» *
«Столь дорог мне учтивый ваш привет,
Что сердце вам я рад открыть всех шире.
Здесь плачет и поет, огнем одет,
Арнольд, который видит в прошлом тьму,
Но впереди, ликуя, видит свет.
Он просит вас, затем что одному
Вам невозбранно горная вершина,
Не забывать, как тягостно ему!»

148

И скрылся там, где скверну жжет пучина.

1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21 - 22 - 23 - 24 - 25 - 26 - 27 - 28 - 29 - 30 - 31 - 32 - 33