Ренессанс

Песнь двадцать девятая

Земной Рай — Мистическая процессия

1

Как бы любовной негою объята,
Окончив речь, она запела так:
«Bead, quorum tecta sunt peccata!» *

4

Как нимфы направляли легкий шаг,
Совсем одни, сквозь тень лесов, желая:
Та — видеть солнце, та — уйти во мрак, —

7

Она пошла вверх по реке, ступая
Вдоль берега; я — также, к ней плечом
И поступь с мелкой поступью ровняя.

10

Мы, ста шагов не насчитав вдвоем,
Дошли туда, где русло загибало,
И я к востоку повернул лицом.

13

Здесь мы пройти успели столь же мало,
Когда она, всем телом обратясь:
«Мой брат, смотри и слушай!» — мне сказала.

16

И вдруг лесная глубина зажглась
Блистаньем неожиданного света,
Как молнией внезапно озарясь;

19

Но молния, сверкнув, исчезнет где-то,
А этот свет, возникнув, возрастал,
Так что я в мыслях говорил: «Что это?»

22

Каким-то нежным звуком зазвучал
Лучистый воздух; скорбно и сурово
Я дерзновенье Евы осуждал:

25

Земля и твердь блюли господне слово,
А женщина, одна, чуть создана,
Не захотела потерпеть покрова; *

28

Пребудь под ним покорною она,
Была бы радость несказанных сеней
И раньше мной, и дольше вкушена. *

31

Пока я шел средь стольких предварений
Всевечной неги, мыслью оробев
И жаждая все больших упоений,

34

Пред нами воздух под листвой дерев
Стал словно пламень, осияв дубраву,
И сладкий звук переходил в напев.

37

Сонм дев священных, * если вам во славу
Я ведал голод, стужу, скудный сон,
Себе награды я прошу по праву.

40

Пусть для меня прольется Геликон * ,
И да внушат мне Урания с хором *
Стихи о том, чем самый ум смущен.

43

Вдали, за искажающим простором, *
Который от меня их отделял,
Семь золотых дерев являлись взорам;

46

Когда ж я к ним настолько близок стал,
Что мнящийся предмет, для чувств обманный,
Отдельных свойств за далью не терял,

49

То дар, уму для различенья данный,
Светильники * признал в седмице той,
А пенье голосов признал «Осанной».

52

Светлей пылал верхами чудный строй,
Чем полночью в просторах тверди ясной
Пылает полный месяц над землей.

55

Я в изумленье бросил взгляд напрасный
Вергилию, и мне ответил он
Таким же взглядом, как и я — безгласный.

58

Мой взор был снова к дивам обращен,
Все надвигавшимся в строю широком
Медлительнее новобрачных жен.

61

«Ты что ж, — сказала женщина с упреком, —
Горящий взгляд стремишь к живым огням,
А что за ними — не окинешь оком?»

64

И я увидел: вслед, как вслед вождям,
Чреда людей, вся в белом, выступала,
И белизны такой не ведать нам.

67

Вода налево от меня сверкала
И возвращала мне мой левый бок,
Едва я озирался, — как зерцало.

70

Когда я был настолько недалек,
Что мы всего лишь речкой разделялись,
Я шаг прервал и лучше видеть мог.

73

А огоньки все ближе надвигались,
И, словно кистью проведены,
За ними волны, крася воздух, стлались;

76

Все семь полос, отчетливо видны,
Напоминали яркими цветами
Лук солнца или перевязь луны. *

79

Длину всех этих стягов я глазами
Не озирал; меж крайними просвет
Измерился бы десятью шагами.

82

Под чудной сенью шло двенадцать чет
Маститых старцев, * двигаясь степенно,
И каждого венчал лилейный цвет.

85

Все воспевали песнь: «Благословенна
Ты в дочерях Адама, и светла
Краса твоя и навсегда нетленна!»

88

Когда чреда избранная прошла
И свежую траву освободила,
Которою та сторона цвела, —

91

Как вслед светилам вставшие светила,
Четыре зверя * взор мой различил.
Их лбы листва зеленая обвила;

94

У каждого — шесть оперенных крыл;
Крыла — полны очей; я лишь означу,
Что так смотрел бы Аргус * , если б жил.

97

Чтоб начертать их облик, я не трачу
Стихов, читатель; непосильно мне
При щедрости исполнить всю задачу.

100

Прочти Езекииля; он вполне
Их описал, от северного края
Идущих в ветре, в туче и в огне.

103

Как на его листах, совсем такая
Наружность их; в одной лишь из статей
Я с Иоанном — крылья исчисляя. *

106

Двуколая, меж четырех зверей
Победная повозка * возвышалась,
И впряженный Грифон * шел перед ней.

109

Он крылья так держал, что отделялась
Срединная от трех и трех полос,
И ни одна разъятьем не ломалась.

112

К вершинам крыл я тщетно взгляд вознес;
Он был золототел, где он был птицей,
А в остальном — как смесь лилей и роз.

115

Не то, чтоб Август равной колесницей
Не тешил Рима, или Сципион, * —
Сам выезд Солнца был бедней сторицей,

118

Тот выезд Солнца, что упал, спален,
Когда Земля взмолилася в печали
И Дий творил свой праведный закон. *

121

У правой ступицы, кружа, плясали
Три женщины; одна — совсем ала;
Ее в огне с трудом бы распознали;

124

Другая словно создана была
Из плоти, даже кости, изумрудной;
И третья — как недавний снег бела.

127

То белая вела их в пляске чудной,
То алая, чья песнь у всех зараз
То легкой поступь делала, то трудной. *

130

А слева — четверо вели свой пляс,
Одеты в пурпур, повинуясь ладу
Одной из них, имевшей третий глаз. *

133

За этим сонмищем предстали взгляду
Два старца, сходных обликом благим
И твердым, но несходных по наряду;

136

Так, одного питомцем бы своим
Счел Гиппократ, природой сотворенный
На благо самым милым ей живым;

139

Обратною заботой поглощенный,
Второй сверкал столь режущим мечом,
Что я глядел чрез реку, устрашенный. *

142

Прошли смиренных четверо * потом;
И одинокий старец, вслед за ними,
Ступал во сне, с провидящим челом. *

145

Все семь от первых ризами своими
Не отличались; но взамен лилей
Венчали розы наравне с другими

148

Багряными цветами снег кудрей;
Далекий взор клялся бы, что их лица
Огнем пылают кверху от бровей.

151

Когда со мной равнялась колесница,
Раздался гром; и, словно возбранен
Был дальше ход, святая вереница

154

Остановилась позади знамен. *

1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21 - 22 - 23 - 24 - 25 - 26 - 27 - 28 - 29 - 30 - 31 - 32 - 33